Иеромонах Иустин (Ларионов), заведующий сектором истории религии
отдела редкой книги и иконописи
Восточно-Казахстанского областного этнографического музея

Начало 20-х годов в целом по стране характеризовалось обострением взаимоотношений между Церковью и Советским государством. Причем правительство само провоцировало верующих на активное или пассивное сопротивление. Это был необходимо государству для создания образа Церкви как непримиримого врага трудового народа, несмотря на её позицию примирения в период гражданской войны.

Летом 1921 года в Советском государстве началась страшная по своим масштабам голодовка. По сообщениям газеты «Известия» (Москва, 1922 год), к концу 1921 года на огромных территориях Среднего и Нижнего Поволжья голодало более 23,2 млн. человек. Патриарх Тихон (Белавин) обращается с воззванием о помощи голодающим. Собранные суммы передавались в Помгол (комитет помощи голодающим). 19 февраля 1922 года Патриарх очередной раз призвал верующих к жертвам, включая церковные украшения и предметы, не имеющие богослужебного употребления.

«А 23 февраля 1922 года ввиду продолжающегося ухудшения в Поволжье, ВЦИК издал постановление об изъятии церковных ценностей в пользу голодающих. Согласно этому постановлению передачи в Фонд помгола подлежали все драгоценные предметы церкви, костелов, синагог и т.д., кроме тех, «изъятие которых существенно затрагивает интересы культа»». [1]. Патриарх Тихон выразил неодобрение постановлением ВЦИКа в послании от 28 февраля. Но изъятие церковных ценностей развернулось по всей стране. Очередное обострение напряжённости произошло в конце зимы – начале весны 1922 года. Патриарх был привлечён судебной ответственности и больше года не имел возможности исполнять свои обязанности, поскольку был подвергнут домашнему аресту.

Ситуацией воспользовалась группа священнослужителей, причислявшая себя к «прогрессивному духовенству» и учинила т.н. Обновленческий раскол.

«Воздействие революционной эпохи сказалось не только на взаимоотношениях Церкви и государства. Внутри самой церкви, среди духовенства и верующих, произошло своеобразное расслоение, обозначились так называемые «прогрессивные» тенденции, возникли группы и течения, призывавшие к «революции в церкви» - радикальному и всестороннему «обновлению» церковной жизни» [2].

12 мая 1922 года группа духовенства во главе с протоиереем А.И.Введенским явилась к Патриарху Тихону, с требованием отказаться от патриаршей власти, под предлогом созыва Церковного Собора.

14 мая на страницах газеты «Известия» появилось воззвание к «Верующим сынам Православной Церкви России». Авторы брали на себя ответственность за нормализацию отношений между церковью и Советской властью и решение вопроса об управлении Церковью. 15 мая обновленцев принял М.И.Калинин, а 16 мая они направили во ВЦИК официальное письмо, в котором извещали о создании Высшего Церковного Управления (ВЦУ). Так свершился церковный переворот, и Высшая церковная власть была присвоена небольшим количеством мятежных клириков, пригласивших в качестве «почетных Предстоятелей» (но не руководителей) епископов Антонина (Грановского) и Леонида (Скобеева).

Поскольку настоящая власть сосредоточилась в руках лиц, не имевших епископского сана, раскол можно было бы расценивать как «пресвитерианский… протестантского рационалистического толка» [3]. Но раскольники отнюдь не собирались ограничиваться своим «пресвитерианством», они устремились к епископским кафедрам [4].

«В июне-июле 1922 года Антонин и Леонид, единственные епископы в «пресвитерианском» ВЦУ, осуществили по настоянию обновленцев – без благословения Патриарха и в нарушение традиции – первые обновленческие хиротонии, посвятив несколько вдовых протоиереев во епископов без предварительного пострижения в монашество. Вскоре церковный народ с удивлением стал свидетелем явлений, воспринимавшихся как глумление над канонами и обычаями: во епископов начали ставить женатых протоиереев без разлучения с женами. «Из таких, противных правилам церковным, посвящений, - писал позже Патриарх Тихон, - возникла иерархия, незаконная и безблагодатная, не состоящая в общении с иерархией законной»» [5]. Таким образом, обновленчество перешагнуло рамки реформистского смутьянства и совершенно превратилось в раскол.

В Семипалатинске события развивались следующим образом. Согласно тексту шифротелеграммы под грифом «Совершенно секретно», полученной 13 апреля 1922 года Ответсектетарем Семгубкома РКПб от ГПУ по КССР, началось изъятие церковных ценностей из храмов города [6]. В этот момент были закрыты только домовые церкви Семипалатинска: Иннокентия Иркутского при бывшей Учительской семинарии, Сергия Радонежского при мужской гимназии и Скорбященская при тюрьме, т.к. они являлись частью зданий, где разместились светские учреждения. Действующими оставались все имевшиеся в наличие приходские храмы: Знаменский собор, Воскресенская (Казачья), Никольская, Александро-Невская, Всехсвятская церкви, а также Благовещенская и Петропавловская в Заречной части города, где была еще и часовня. Изъятие началось со Знаменского собора и Никольской церкви. В это же время пострадали и остальные храмы Семипалатинска.

В июле 1922 года [7] начинается борьба между православными, сохранившими верность Патриаршей Церкви и обновленческими раскольниками. Первые находились под духовным окормлением викарного епископа Семипалатинского Киприана (Комаровского), обновленцев возглавлял присланный руководством Сибцеркви из Омска, по ходатайству уклонившейся в раскол части общины Знаменского собора, «епископ» Николай [8].

В декабре 1922 года за «контрреволюционную деятельность» были арестованы епископ Киприан, маститый протоиерей Акиндин Правдин и целый ряд других православных клириков и мирян. Этим немедленно воспользовались обновленцы и ринулись на захват городских церквей. В 1923 году огромное большинство храмов по всей стране находилось в подчинении раскольников, в том числе все церкви Семипалатинска и Усть-Каменогорска.

«Правящий архирей» обновленцев носил титул «епископ (позже архиепископ) Семипалатинский и Усть-Каменогорский». На базе этой раскольнической «епархии» в 1922 году учреждаются две викарные «кафедры» – в Усть-Каменогорске и Павлодаре.

1923-й год – год обновленческого «Собора», имевшего место быть в Москве с 29 апреля по 9 мая. В работе «собора» принимали участие представители Семипалатинской епархии во главе с «архиепископом» Николаем. «Собор» продолжался до 9 мая, но глава обновленческой епархии задержался в столице. За время его отсутствия состоялось назначение ранее предполагавшегося епископа в Павлодар, о чем «владыку» Николая оповестили в июле 1923 года.

 

Следует отметить, что «архиепископ» Николай, вернувшись из Москвы возглавлял Семипалатинскую кафедру до 1926 года, когда на этом посту его сменил бывший викарий Михаил Фивейский. [11]. С 1928 года освободившееся место викарного «епископа» Павлодара занимает новый ставленник «Священного Синода» (обновленцев).

На всем протяжении существования обновленческого раскола, несмотря на временную поддержку советской власти, «синодалам» постоянно приходилось, часто в тяжелейших условиях отстаивать свои позиции. «Революционное» духовенство для поднятия своего, крайне невысокого престижа среди верующих, со временем все чаще прибегало к традиционным способам воздействия на потенциальных прихожан. Существует документ, представляющий собой письмо епископа Александра Четыркина Семипалатинскому епархиальному управлению об отпуске Чудотворной Иконы Знамения Божией Матери для укрепления обновленчества, датированный 11-м февраля 1928 года.

В 1929 году, в связи с проводимой государством насильственной коллективизацией, страшный удар обрушился на сельские приходы, закрывавшиеся в массовом порядке. На территории Семипалатинского округа прекратили свою деятельность более 70 церквей и мечетей. [14]. В огромном большинстве закрытых тогда храмов, приходская жизнь уже больше никогда не возрождалась. Последствием этого разорения церквей в сельской местности, а также истребления лучшей части русского крестьянства, стало значительное оскудение там религиозности. По сей день, эта проблема остается актуальной, а средоточием духовной жизни, как правило, являются крупные города.

В 1929 году все крупные храмы Семипалатинска находились в руках обновленцев. Они стояли пустующими, их техническое состояние ухудшалось год от года. Это обстоятельство не могло остаться незамеченным со стороны людей нецерковных. Время от времени стали появляться статьи и заметки в средствах массовой информации, где высказывались соображения относительно нецесообразности использования церковных зданий по прямому назначению. Были предложения церкви закрыть, а освободившиеся здания использовать под культурно-просветительские и образовательские нужды. При этом православные были озабочены судьбой городских храмов. Перед нами документ начала 1929 года с характерным обращением православных к местным властям.

Не сразу, но все же ходатайство православных было удовлетворено. Воскресенская Казачья церковь в апреле 1929 года возвращается Патриаршей церкви, возглавляемой Блаженнейшим Митрополитом Сергием (Страгородским). Перед передачей церкви православным был составлен акт состояния храма. Даже покровительствовавшие обновленцам власти вынуждены были признать их несостоятельность, хотя бы в вопросах выполнения договора по использованию здания.

В этот же день увидели свет еще два документа, относящиеся к изъятию Воскресенской церкви у обновленцев.

Таким образом Воскресенский Казачий храм в тяжелую годину лихолетий вновь стал вполне православным, и оставался таковым вплоть до кульминационного момента тяжелейших гонений на Русскую Православную Церковь со стороны Советского государства в конце 30-х годов. Правда по началу в церковном Совете преобладали сторонники григорианцев – последователей митрополита Григория и ряда других православных иерархов, вставших в оппозицию к митрополиту Сергию. В этой связи, поначалу Воскресенская церковь подчинялась Барнаульскому Епархиальному управлению, но впоследствии община разделилась и григорианцы ушли из храма. Еще позже они принесли покаяние и воссоединились с другими православными.

Несколькими днями раньше решалась судьба двух других Семипалатинских церквей: Знаменского собора и Александро-Невского храма. В это время собор принадлежал обновленцам и пустовал, а у православных была скромная по размерам Александро-Невская церковь. Вывод о принадлежности церквей в данной работе делается исключительно из приведенных выше документов. В одном изложено пожелание Павлодарских обновленцев доставить в их город и уезд Чудотворную Икону, в другом, православные ходатайствуют о передаче им Воскресенской церкви, жалуясь на малую вместимость двух принадлежащих им церквей. Самыми небольшими по размерам храмами Семипалатинска были Александро-Невская и Всехсвятская церкви. Крупнейшие: Знаменская, Никольская и Воскресенская были обновленческими. С потерей Воскресенской церкви, у обновленцев оставались два храма. Но этим дело не закончилось. Православные обращаются к властям с просьбой о возвращении Знаменского собора, и ходатайство это было удовлетворено.

Великолепный памятник православного церковного зодчества построенный в 1882-1890 годах больше не украшает город Семипалатинск. щебень от кирпича бывшей церкви пошел на мощение одной из улиц города. Это был первый закрытый в Семипалатинске храм. За ним последуют другие, пока еще в 1928 году не знающие своего будущего.

Взамен Знаменского собора обновленцам была отдана Всехсвятская церковь на старом кладбище. Что интересно, передача эта сопровождалась по отношению к прежним владельцам – православным, с теми же претензиями что и по отношению к обновленцам. В частности в докладе некоего тов. Порошина указывается на неоднократные нарушения со стороны Всехсвятской церкви договора на пользование культовым имуществом. [20].

К концу 1929 года храмы Семипалатинска были распределены между различными общинами следующим: Знаменский Собор и Воскресенская (Казачья) церковь находились в руках православных сергианской (Патриаршей) церкви и частично григорианской ориентации; Никольская и Всехсвятская церкви были захвачены обновленцами. Александро-Невская церковь была закрыта, как оказалось навсегда, и вскоре была разрушена. Пока еще оставались действующими храмы в ближайших пригородах Семипалатинска – например в Жана-Семее, ныне являющимся частью города.

Помимо закрытия храмов в 1929 году началась кампания по изъятию церковных колоколов, а весной была учинена еще и Антипасхальная кампания.

К концу 20-х годов выяснилось, что решение части проблемы, связанной с советской металлургической промышленностью, зависит, также как и во времена Петра Великого от изъятия и переливки церковных колоколов. Их снятие видимо как-то должно было помочь «голодающей» металлургии, как например ограбление церквей 1922-го года, осуществленное якобы для помощи голодающим Поволжья.

Безо всякого стеснения заместитель председателя Окр.исполкома Беляков, рекомендовал в письме ОКР.ТОРГ.ОТДЕЛУ от 11 июня 1929 года не церемонится при изъятии колоколов, не утруждать себя составлением каких бы то ни было гербовых бумаг. [23]

Далее события разворачивались следующим образом. Было закрыто сразу несколько церквей и мечетей в ближайших пригородах Семипалатинска. Один из сохранившихся документов свидетельствует о прекращении деятельности молитвенных зданий в Заречной части города. [24]

Эта часть современного Семипалатинска одно время именовалась городом Алаш, а в описываемый период являлась селом Жана-Семей. До революции здесь было построено четыре мечети, православные: Киргизская Духовная Миссия, огромный Благовещенский собор и часовня. Часовня была закрыта и передана Турксибу. Очередь дошла до Благовещенской церкви (собором ее именовали из-за исполинских размеров). Постановлением Каз.ЦИКа от 14 февраля 1930 года церковь была закрыта и вскоре снесена.

До конца 1929 года совершались богослужения в храме поселка Красный Ключ. Так в это время именовался населенный пункт возникший на месте первой Семипалатинской крепости. До революции он именовался Старый Семипалтинск, в настоящее время – Старая Крепость. Из сохранившихся документов неясно – находилась ли церковь непосредственно в поселке, или же речь идет об одной из храмовых построек Семипалатинского Абалацко-Знаменского Свято-Ключинского женского монастыря, располагавшегося совсем рядом. Так или иначе, 1929 год стал роковым и для Старо-Семипалатинского прихода.

В связи с закрытием этой церкви, верующие направили жалобу в Каз ЦИК. 14 февраля 1930 года, жалоба эта при рассмотрении была отклонена. [27]

Фамилия священника Н.Севастьянова фигурирует еще в одном документе 1929 года. В нем излагается просьба к Адмотделу о регистрации на базе Воскресенской церкви Отделения Барнаульского Епархиального Совета.[28]. Речь идет о ранее упомянутом «григорианском» течении в православии. Так вот 16 июня – начало краткосрочного «торжества» григорианцев.

В 1930 году обновленцы регистрируют в новом качестве общину Никольской церкви. Регистрация произошла 3 апреля

К заявлению прилагался список из 124 фамилий, озаглавленный: «Учредители Православного Религиозного Общества при Никольском Кафедральном Соборе в г.Семипалатинске, Обновленческой ориентации, признающей Церковные всероссийские Поместные Соборы 1923 и 1925 г.г., подчиняющиеся Священному Синоду.»[30] В образовавшемся на базе Никольского Кафедрального собора Обновленческое Семипалатинское Епархиальное Управление входили: управляющий епархией «архиепископ» Григорий Арсеньевич Климчук, клирики собора: протоиерей Симеон Васильевич Тарабрин, священник Николай Васильевич Сапрыкин и миряне – Сидоров Николай Михайлович и Леготин Иван Петрович.[31] Уже 6-го апреля регистрацию прошла и вторая обновленческая община при Всехсвятской Старо-Кладбищенской церкви.[32]

В начале 1931 года обновленческую епархию вместо «архиепископа» Григория Климчука возглавил «архиепископ» Виктор Александрович Путята 1869 года рождения, до революции бывший чиновником Губернского Присутствия.[33] В этом же году его на этом посту сменил еще один «архипастырь» - «архиепископ Семипалатинский и Устькаменогорский» Серапион Иванович Сперанцев. Родился он в в 1893 году, до 1915 года учился, затем принимал участие в Германской войне с 1916 по 1918 годы. С 1921 по 1923 годы – священник в Петрограде (осином гнезде обновленцев). В 1923 году он уже епископ Бийский, с 1924 по 1926 – Свердловский, с 1926 года – на Кавказе – епископ Терский, с 1927 по 1929 – епископ Калужский, с 1930 – Костромской, и наконец с апреля 1931 года прибывает возведенный в сан архиепископа в Семипалатинск, назначенный сюда указом Священного Синода за № 1572 от 30 апреля 1931 года.[34] Предшественник «архиепископа» Серапиона был переведен на Владимирскую кафедру.[35]

Осенью 1931 года произошли события, важные для истории православия в Семипалатинске. Во первых Воскресенская (Казачья) церковь окончательно освободилась от григорианцев, а во вторых, обновленцы потеряли один из своих храмов. Совместное, с православными Патриаршей Церкви, использование Воскресенской церкви не устраивало григорианцев. Поэтому они обратились к властям с просьбой, о предоставлении им отдельного культового здания. Как это ни странно, ходатайство было удовлетворено. Причем за счет обновленцев, недавних «любимцев» советской власти. Григорианцы получили Всехсвятскую Старо-Кладбищенскую церковь, за неполных три года, сменившую уже трех хозяев.[36] Обновленцы, через органы местной власти, добиваются вывоза из Кладбищенской церкви в Никольский собор части ранее принадлежащего им имущества.[37] [38]

В октябре этого же года перестал раздаваться малиновый звон на колокольне старейшего в городе Знаменского собора, где богослужения были прекращены, а здание передано военному гарнизону для организации клуба.[39] В этот момент, не имеющие колоколов григорианцы из Всехсвятской церкви предпринимают попытку спасения части колоколов Знаменского собора, предназначенных на переплавку.[40]

Таким образом, к концу 1931 года в Семипалатинске оставалось три действующих храма: Воскресенский (Казачий) у православных, Никольский у обновленцев, Всехсвятский у григорианцев. В этот период постепенно сходила на нет жизнь сельских церковных общин. После погрома 1929 года, храмы в глубинке продолжали закрываться. Это привело к тому, что в середине 30-х годов только города оставались последними очагами православия.

В 1932 году обновленцы торжественно отметили свой 10-летний юбилей. Их теперь возглавлял «архиепископ» Михаил, сменивший Серапиона Сперанцева.

В 1933 году закончил свое существование Знаменский собор. Построен он был в 1782 году. Ему было суждено украшать Семипалатинск 151 год. В настоящее время на месте бывшего храма перекресток проспекта Шакарима и улицы Абая, а также музыкальная школа, ограда которой напоминает прежнюю, уничтоженную вместе с собором.

В 1936 году был разобран Никольский Кафедральный собор обновленцев. Еще в 1934 году он оказался в центре парка, за вход в который нужно было платить, что затрудняло доступ к нему верующих. Под давлением властей, община Никольского Кафедрального собора вынуждена была оставить храм в феврале 1936 года. Вскоре храм снесли. Обновленцам была предоставлена Всехсвятская Старо-Кладбищенская церковь, которой с 1931 года владели григорианцы. Но к моменту перехода к обновленцам она уже не была действующей.

Итак, к концу 1936 года в Семипалатинске оставалось только два действующих храма. Практически вся духовная жизнь была сосредоточена вокруг Воскресенского Кафедрального собора, где по прежнему совершались торжественные архиерейские и будничные богослужения, где имелся штат из пяти священников и одного диакона, где находили утешение православные люди Семипалатинска.

А на старом кладбище влачила жалкое существование обновленческая община, у которой, по всей видимости еще сохранялась трехчастная иерархия, т.е. «архирейская» кафедра в этом городе у обновленцев не была упразднена. В дальнейшем богослужения прекратились и здесь. Большинство исследователей утверждают, что к 1937 году в Семипалатинске оставался действующим только Воскресенский Кафедральный собор, но не исключено, что и после закрытия Всехсвятского храма, обновленцы могли пользоваться из-за отсутствия других храмов приспособленным помещением. Возможно также, что их легальная деятельность была прекращена. В заключении следует только добавить, что в целом обновленчество исчезло в 1946 году, со смертью последнего своего «Первоиерарха» Александра Ивановича Введенского. Возродившийся после войны приход был уже сугубо православным, подчинявшийся Патриаршей церкви. В состав прихода вошли остатки обновленцев и григорианцев, принесших покаяние в грехе раскола.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. РПЦ. 988-1988. Очерки истории 1917-1988 гг. Вып.2 М. 1988, стр.18;

2. там же, стр.24-25;

3. Шабатин И.Н. Русская Православная Церковь в 1917-1968 гг. – ЖМП, 1967, №10, стр.38;

4. РПЦ. 988-1988. Очерки истории 1917-1988гг. Вып.2 М. 1988, стр.25;

5. там же, стр.26;

6. Кашляк В.Н. “Семипалатинск. Три века истории” // Никольский Кафедральный собор. Новосибирск 2002г., стр.230;

7. там же // ГПУ – против Киприана, епископа Семипалатинского, стр.132;

8. там же, стр.132;

9. ЦГА РК. ф.387, оп.1, д.166, лист 9;

10. ЦГА РК. ф.387, оп.1, д.166, лист 35;

11. Из истории Русской Православной Церкви в Павлодарском Прииртышье. 1919-1990 гг. Сборник документов, Павлодар 1999г., стр.271;

12. ЦГА РК. ф.387, оп.1, д.243, лист 28;

13. ЦГА РК. ф.387, оп.1, д.243, лист 3;

14. Семипалатинск ЦДНИ ф.74, оп.1, д.208, листы 2,3а,3,4,5;

15. Семипалатинск ЦДНИ ф.74, оп.1, д.272, лист 10 об;

16. Семипалатинск ЦДНИ ф.596, оп.2, д.29, лист 8;

17. Семипалатинск ЦДНИ ф.596, оп.2, д.29, лист 11;

18. там же;

19. Семипалатинск ЦДНИ ф.74, оп.1, д.272, лист 47;

20. Семипалатинск ЦДНИ ф.74, оп.1, д.272, лист 45;

21. Семипалатинск ЦДНИ ф.74, оп.1, д.272, лист 39;

22. Семипалатинск ЦДНИ ф.74, оп.1, д.272, лист 49;

23. Семипалатинск ЦДНИ ф.74, оп.1, д.272, лист 48;

24. Семипалатинск ЦДНИ ф.74, оп.1, д.208, лист 56;

25. Семипалатинск ЦДНИ ф.74, оп.1, д.208, лист 3;

26. Семипалатинск ЦДНИ ф.74, оп.1, д.208, лист 73;

27. Семипалатинск ЦДНИ ф.74, оп.1, д.208, лист 109;

28. Семипалатинск ЦДНИ ф.596, оп.2, д.40, лист 1;

29. Семипалатинск ЦДНИ ф.596, оп.2, д.38, лист 1;

30. Семипалатинск ЦДНИ ф.596, оп.2, д.38, лист 2 об,3 об;

31. Семипалатинск ЦДНИ ф.596, оп.2, д.38, лист 4;

32. Семипалатинск ЦДНИ ф.596, оп.2, д.39, лист 1об;

33. Семипалатинск ЦДНИ ф.596, оп.2, д.38, лист 31;

34. Семипалатинск ЦДНИ ф.596, оп.2, д.38, лист 30;

35. Семипалатинск ЦДНИ ф.596, оп.2, д.38, лист 40;

36. Семипалатинск ЦДНИ ф.596, оп.2, д.40, лист 17 об;

37. Семипалатинск ЦДНИ ф.596, оп.2, д.38, лист 29;

38. Семипалатинск ЦДНИ ф.596, оп.2, д.39, лист 6 об;

39. Кашляк В.Н.”«Семипалатинск. Три века истории.” Новосибирск. 2002г. // “Трагическая судьба Собора”, стр.195;

40. Семипалатинск ЦДНИ ф.596, оп.2, д.40, лист 12.